Главная загадка Путина – стремительный взлет его карьеры, которая до назначения Владимира Владимировича и.о. премьер-министра ничем не выделялась среди десятков и сотен других чиновничьих карьер.

Чаще всего успехи Путина связывают с его решительной политикой на Северном Кавказе, нашедшей широкую поддержку в сердцах и умах простых россиян. Дескать, сентябрьские взрывы жилых домов нагнали на нас столько страху, что войсковая и милицейская операция против чеченских террористов была встречена со всенародным одобрением. И Путин сумел выделиться среди прочих многочисленных ельцинских премьеров именно своей решительностью в борьбе с терроризмом.

Итак, Путин сумел выделиться среди всех еще до того, как он стал очередным премьер-министром. А это значит, что корни блестящего восхождения нового Президента на вершину власти надо искать не в премьерском периоде его жизни. Их можно обнаружить на то этапе его карьеры, когда Владимир Путин возглавлял Федеральную Службу Безопасности (ФСБ).

В ту пору Путин был практически не известен широкой общественности. Этим, наверное, и можно объяснить сложившийся парадокс: году работы Путина на Лубянке совершенно не уделяется внимания. Как он пришел к руководству ФСБ? Чем занимался? За что и против кого боролся? Наконец, что такого особенного сделал Председатель ФСБ Владимир Путин, чем заработал безусловный авторитет в глазах тогдашнего Президента? Как он сумел Ельцина в том, что именно он, Путин, и есть тот самый преемник, которого Борис Николаевич годами безуспешно выискивал среди российских чиновников?

Внимательное изучение деятельности Путина на Лубянке приводит к весьма неожиданному выводу. Выводу, который объясняет все – и безграничное доверие Путину со стороны Бориса Ельцина, и уверенность, с которой Путин с первых же месяцев своего премьерства приступил к проведению контртеррористической операции на Северном Кавказе, и даже ту почтительность, которую сразу же проявили по отношению к Путину главы крупнейших западных стран.

За год своего пребывания в должности Председателя ФСБ Владимир Путин сумел взять под свой контроль Стратегические ядерные силы России (СЯС). Этого до сих пор не удавалось сделать никому. Даже первому Президенту Ельцину.

Российские Стратегические ядерные силы традиционно состоят из трех компонентов. Это Ракетные войска стратегического назначения (РВСН), подводные стратегические ракетоносцы Военно-морского флота (ВМФ) и стратегические бомбардировщики Военно-воздушных сил (ВВС). Каждый из компонентов имеет собственное командование, собственное видение развития СЯС и укрепления обороноспособности страны. У командования каждого компонента СЯС есть собственное лобби на уровне высшего военного начальства, и даже в политическом руководстве страны.

Российская армия унаследовала от СССР порядок, при котором вся ядерная триада была оперативно подчинена Генеральному штабу. Оперативно – значит, Генштаб должен осуществлять централизованное планирование применения стратегических сил и боевое управление СЯС с Центрального командного пункта. Но не более того.

Вопросы повседневного, "не боевого" руководства компонентами ядерной триады делились между командованием ракетными войсками, флотским и авиационным руководством. И каждый командующий, естественно, тянет одеяло на себя. Естественно, потому что от авторитета того или иного рода войск, от его значения и роли в оборонной концепции страны, напрямую зависит финансирование. Вопрос, казалось бы, прозаический, но в условиях всеобщей нехватки денег становящийся, без преувеличения, вопросом жизни и смерти полков, флотов и эскадрилий.

Причем для частей, составляющих СЯС, этот вопрос стоит еще острее. Теперь уже не секрет, что именно недостаток финансирования оказался главным аргументом в пользу ратификации договора ОСВ-2. Проще говоря, многие высшие государственные чиновники рассуждают примерно так.

Если на содержание двух-трех десятков ракет конкретного типа надо тратить несколько сотен миллионов долларов в год, а бюджет и так трещит по швам, надо сделать предметом переговоров с американцами именно этот тип ракет. Если дипломаты договорятся, мы убьем сразу двух зайцев: и бюджетные расходы ощутимо урежем, и уровень обороноспособности в сравнении с США не потеряем.

В результате между командованием РВСН, подводных ядерных сил и стратегических бомбардировщиков развернулась нешуточная борьба за собственное место в концепции национальной безопасности России. Борьба не публичная, а подковерная. Борьба, основанная на кадровых интригах. Мрачные шутники из Министерства обороны окрестили ее "бюджетной атомной войной".

В начале 90-х Ельцин попытался было навести порядок в управлении ядерными силами. Но не тут-то было.

Маршал Шапошников, которому Ельцин поручил подготовить и осуществить централизацию командования СЯС, явно симпатизировал стратегической авиации. Он встретил настолько ожесточенное сопротивление со стороны других военачальников и, в первую очередь, со стороны руководителей предприятий военно-промышленного комплекса, выполняющих заказы по производству и обслуживанию ракет, что скоро счел за благо без особого шума уйти в отставку.

Министр обороны Родионов продвинулся чуть дальше и даже подготовил проект реорганизации руководства СЯС. Но был замечен в симпатиях к коммунистам и отбыл в запас после неприятного разговора с Ельциным "за политику".

После этого началась эпоха Игоря Сергеева. Чьи интересы на протяжении нескольких лет лоббировал этот министр обороны, догадаться нетрудно. Маршал Сергеев, в бытность свою генералом, командовал Ракетными войсками стратегического назначения. Он даже получил прозвище "первый ракетчик" (намек на некогда приятельские отношения с Борисом Ельциным, который увлекался теннисом и любил, чтобы его величали "первой ракеткой").

В общем, с назначением "первого ракетчика" министром обороны, прочие ракетчики вздохнули полной грудью.

Для начала министерство обороны потихоньку "замылило" ратификацию договора СНВ-2. Этот документ, подписанный Джорджем Бушем и Борисом Ельциным еще 3 января 1993 года, предусматривал с нашей стороны сокращение, в основном, ракет наземного базирования, располагающихся в шахтах и на железнодорожных платформах.

Надо заметить, что обслуживание таких ракет – работа квалифицированная, требующая специального высшего образования. Количество офицеров в соответствующих частях РВСН гораздо больше, чем в среднем по армии, и на порядок выше, чем, скажем, в воздушно-десантных войсках и мотопехоте. Так что по прикидкам экспертов аппарата правительства, в результате ратификации договора СНВ-2 без работы остаются полтора десятка генералов, две-три сотни полковников и еще несколько тысяч офицеров-ракетчиков.

Как бы то ни было, а договор не ратифицировали на протяжении семи лет.

Но простое отстаивание собственных позиций не устраивало генералов РВСН. Им хотелось большего. Ракетчики планировали объединить все ядерные силы под своим руководством.

В марте 1998 года проект реорганизации СЯС лег на стол Президента Ельцина. Обсуждению этого проекта планировалось посвятить специальное заседание Совета Безопасности, которое назначили на начало июля.

Однако это заседание закончилось совсем не так, как планировал маршал Сергеев. Правительство "молодых технократов", возглавляемое Сергеем Кириенко, сумело убедить Ельцина, что экономия бюджетных средств не менее важна для безопасности страны, чем спешная реорганизация командования ядерными силами. Это мероприятие могло обойтись бюджету в десятки миллиардов долларов.

В итоге было принято решение о переносе центра тяжести СЯС на их относительно недорогую морскую компоненту. Сергеев и его ракетно-ядерные генералы, готовившиеся к триумфу, потерпели настоящее фиаско.

Ни во время, ни после заседания, никакие их эмоциональные речи не действовали на Президента. Ельцин стоял на своем: сделаем так, как позволяют бюджетные средства. Непреклонная позиция Бориса Николаевича основывалась на подробном и логичном обзоре проблемы, подготовленном одним из заместителей главы Администрации Президента.

Этим замом, убедившим Ельцина не спешить с реорганизацией ядерных сил, был не кто иной, как Владимир Путин.

Летом 1998 года Ельцин назначил Путина Председателем ФСБ. Излишне говорить, что такое назначение встретило глухое неодобрение со стороны маршала Сергеева и ракетного генералитета.

Армейские начальники были подавлены, но еще не побеждены. Поняв, что аппаратная борьба проиграна, они решили начать формирование выгодного для руководства РВСН общественного мнения.

В конце октября 1998 года Игорь Сергеев впервые публично заявил о возможности реформирования системы управления ядерными силами и изменении их структуры. Идея создания объединенного командования СЯС активно лоббировалась через средства массовой информации и главкомом РВСН Владимиром Яковлевым.

3 ноября Сергеев прилетает к больному Ельцину в Сочи и добивается официального одобрения идеи создания Объединенного главного командования стратегическими ядерными силами сдерживания (ОГК ССС) на базе Главного командования РВСН РФ. Если бы эти планы осуществились, Главкомат РВСН практически монополизировал бы оперативное управление стратегическими составляющими ВМФ, ВВС, частями 12-го Главного управления Министерства обороны, отвечающего за хранение и доставку ядерного оружия, а также рядом структур Генерального штаба, занимающихся разведкой, планированием и определением целей для ядерных ударов.

Сторонники идеи ОГК праздновали победу. Возвращение Сергеева в Москву превратилось почти что в триумф маршала, выигравшего решающую битву. На летном поле военного аэродрома в Чкаловском, куда приземлился самолет с министром обороны на борту, выстроились несколько десятков военачальников, сверкавших золотыми генеральскими погонами. А некоторые из них даже надели по такому случаю парадную форму.

Примерно в это же самое время в Белом доме на Краснопреснеской набережной премьер-министра Примаков принимал нескольких руководителей Генерального штаба. Генералы убеждали главу правительства в недопустимости реорганизации ядерных сил. Они называли этот проект попыткой создания "второго Генштаба" и даже заявили о совей готовности подать в отставку в случае образования ОГК.

Примаков выслушал генералов и не нашел ничего лучшего, как призвать в эксперты первого вице-премьера Юрия Маслюкова, лоббировавшего интересы оборонных предприятий, работающих по заказам РВСН.

Прием закончился ничем. Рассказывают, что после этого Маслюков радостно рассказывал Сергееву о том, как ему удалось нейтрализовать самого "Примуса" (так в кулуарах называли Примакова).

Генералы же вышли во двор Белого дома к своим машинам и молча курили. Тишину прервал решительный голос старшего по званию начальника Главного оперативного управления Генштаба генерал-полковника Юрия Балуевского: "Поехали на Лубянку!"

Ходят слухи, что план мероприятий по противодействию сергеевскому проекту, разработанный в условиях глубокой конспирации совместно сотрудниками Генштаба и ФСБ, получил кодовое название "Ступени".

Открытых выступлений против решения, одобренного Верховным главнокомандующим, естественно, не было. Зато сразу же началась мощная кампания в прессе.

Сергеева обвиняли в склонности к нереальным прожектам. Газеты писали, что создание ОГК значительно усложнит систему управления СЯС, удлинит цепочку от принятия решения до реального применения ядерных сил. Вычленение системы управления СЯС из общей структуры Генштаба приведет к неразберихе и снижению боеспособности. К тому же подобная реформа потребует значительных финансовых ресурсов, которых у российской армии просто нет.

Уже 5 ноября 1998 г. начальник Юрий Балуевский лично заявил, что "поскольку создание единого командования стратегическими ядерными силами – процедура трудоемкая и затратная, планами военного строительства предусмотрено начать ее после 2005 года".

Балуевского поддержало руководство военной авиации. В его заявлении говорилось, что "в оборонительных и наступательных операциях авиация может эффективно действовать только под централизованным руководством главкома ВВС".

Но кампания в СМИ была только первой "ступенью".

Следующей стала демонстрация возможностей войсковых операций без применения ядерного оружия. Логика руководителей Генштаба и ФСБ понятна: если российская армия способна обеспечить безопасность страны при помощи обычных вооружений, то ядерные силы надо не реорганизовывать, а сокращать. Сокращать синхронно с американцами.

ФСБ инициировало проведение целой серии учений неядерных родов войск. Причем идеология этих учений была радикально изменена. Вместо борьбы с привычным "условным противником" (а под ним подразумевались войска НАТО) армия, авиация и флот на протяжении первой половины 1999 года несколько раз отрабатывали действия в совершенно непривычных для них ситуациях, подсказанных экспертами по национальной безопасности из здания на Лубянке.

Смыслом учений стала работа со спасателями при ликвидации последствий природных и техногенных катастроф, освоение профессии миротворца, борьба с государственным терроризмом и даже спасение китов.

Владимир Путин все чаще выступал в глазах Ельцина как руководитель, способный скоординировать усилия армии и спецслужб. Президент долго присматривался к Председателю ФСБ и, наконец, поручил ему руководство работой Совета Безопасности.

Под предлогом беспрецедентной секретности на Совбез не были приглашены генералы-ракетчики, готовившиеся отстаивать свой проект. Более того, прежде чем начать заседание, Борис Ельцин потребовал, чтобы помещение покинули все, кроме членов Совета Безопасности. Последним, кто нехотя вынужден был покинуть зал заседаний, оказался… главком РВСН генерал-полковник Владимир Яковлев.

Заседание прошло, как по нотам. Путин и его единомышленники убедили Президента, что в такой сложной военно-политической ситуации, в какой оказалась Россия, опасно заниматься реформированием стратегических сил. Надо добиться повышения боеготовности имеющегося ядерного арсенала. Ответственность за выполнение этого решения Президент возложил на Владимира Путина.

Что же до судьбы проекта маршала Сергеева, то было объявлено, что "работа по созданию ОГК ССС свернута из-за нехватки финансовых средств".

Путин получил в свои руки главное, чему ему не хватало в борьбе за контроль над ядерным потенциалом, -- инициативу. И больше он ее уже не упустил.

Вот только три характерных примера кипучей деятельности Путина. Сразу после заседания Совбеза специалисты министерств обороны и экономики, отвечающие за военно-техническое сотрудничество, возобновили до того вяло текущие переговоры с Украиной о выкупе оставшихся у нее с советских времен стратегических бомбардировщиков "Ту-160" и "Ту-95". Эти бомбардировщики могут ощутимо усилить наступательную мощь российских ВВС.

Почти одновременно с активизацией переговоров о судьбе стратегических бомбардировщиков началась фактическая подготовка к возобновлению испытаний ядерного оружия. Причем делается это не тайно, а наоборот, демонстративно.

Глава Минатома Евгений Адамов во всеуслышание заявил о подготовке к проведению на ядерном полигоне на Новой Земле серии экспериментов, относящихся к категории, так называемых, неядерно-взрывных и предназначенных для совершенствования и проверки ядерного оружия. При этом стало известно, что новоземельский полигон постоянно поддерживается в состоянии 30-дневной готовности к полноценным ядерным испытаниям.

Для чего нужна такая реклама наших ядерных программ? Ответ прост: для давления на США и другие страны НАТО. В 1996 году Россия сама инициировала мораторий на проведение ядерных взрывов. Последний ядерный взрыв на Новой Земле прозвучал в 1990 году. Но теперь, после десяти лет молчания, мы даем понять западным странам, что в основе этого моратория – не слабость нашей науки и нашего бюджета, а только добрая воля руководства страны.

Наконец, Путин дал понять стране и миру, что Россия способна достаточно быстро усовершенствовать свои ядерные силы. В последний раз такая модернизация осуществилась еще в советские времена.

Но уже через несколько дней после того, как укрепление ядерного потенциала было передано в руки Путину, на полигоне Плесецк состоялся пуск межконтинентальной баллистической ракеты "Тополь-М". А сегодня полк из десяти таких ракет уже несет боевое дежурство.

Причем теперь эта ракета оснащена системой "Терминатор", позволяющий через спутники, находящиеся на околоземной орбите, информировать Центральный командный пункт о месте ее нахождения. Раньше телеметрическая информация поступала только от наземных измерительных пунктов, на что уходило гораздо больше времени.

С этим связан и еще один важный прорыв наших ракетчиков. Теперь траектория полета "Тополя" впервые включает в себя противоракетные маневры, которые мешают ее уничтожению средствами противоракетной обороны.

Бросается в глаза и то, что "Тополь-М" испытывается ускоренными темпами. Во времена СССР для того, чтобы поставить на вооружение новый тип ракеты, осуществляли до тридцати пусков. Сейчас хватает десяти.

Словом, Путин как бы напоминает некогда хорошо известную истину про наш бронепоезд, который стоит на запасном пути.

Вершиной операции "Ступени" стали грандиозные учения "Запад-99". Они состоялись в июне прошлого года. По вынужденному признанию маршала Сергеева, подобного в нашей стране не было с 1985 года. А в российской армии, руководимой Сергеевым, такие масштабные учения вообще были организованы впервые.

В ночь с 25 на 26 июня два российских стратегических ракетоносца "Ту-95МС", приписанных к 22-й гвардейской тяжелой бомбардировочной донбасской дивизии, пересекли Северную Атлантику, обогнули Исландию и имитировали ядерный удар по территории США.

В то же самое время два других стратегических бомбардировщика, "Ту-160", из состава той же дивизии, за 12 часов полета достигли Северного Ледовитого океана, повернули на юго-запад и у побережья Норвегии обозначили пуск крылатых ракет Х-55 по вероятному противнику. Под которым подразумевались Норвегия, составляющая северный фланг НАТО, и, судя по характеристикам ракет, еще несколько государств Северо-Атлантического альянса.

Уже на своей территории один из экипажей российского стратегического ракетоносца с целью проверки систем вооружения выполнил реальный пуск по цели на полигоне ВВС. Все прошло нормально.

Потом американские генералы и адмиралы почти неделю пытались понять, что произошло. И ужаснулись, осознав, что бы случилось, если бы это были не учения.

Вскоре для подведения итогов учений в Министерство обороны приехал сам Верховный Главнокомандующий Борис Ельцин. Вместе с ним в разборе полетов участвовал тогдашний премьер-министр генерал Сергей Степашин, которому оставалось до отставки несколько недель.

Но с подробным анализом хода и результатов учений перед Ельциным выступил не маршал Сергеев, и не генерал Степашин. Детальный и, по свидетельству очевидца, весьма квалифицированный разбор полетов провел полковник Путин.

За ту же пару месяцев Путин стал вдохновителем и организатором масштабных учений, каких еще не бывало в России. В конце он уже был едва ли не самым уважаемым политиком не только на Лубянке, но и в стенах Генерального Штаба.

Рассказывают, что, когда Путин выходил из зала Министерства обороны, один из убеленных сединами трехзвездных генералов первым отдал ему честь. И добавил вслед уходящему будущему Верховному Главнокомандующему: "Этот полковник еще покомандует всеми нами".

<Коллаж>